- Вот и помоги, - Светлана Вадимовна строго посмотрела на двоюродного брата. - Хоть какая-то польза от тебя будет. Девочка врачом хочет стать, а не пилюлями торговать. У неё, может, призвание.

Будущий врач уткнулась в смартфон, и на разговор внимания не обращала, на предложение стать фармацевтом - там на те же пять целевых мест только троих набрали, она фыркнула и заявила, что не царское дело валидол старушкам продавать. И вообще, среди её подписчиков врачи котируются, а аптекари нет, потому что врачом быть модно и престижно.

По мнению Димки, это был железобетонный аргумент, после такого его отчим должен был встать, и перестрелять гостей из табельного оружия - меньшего они не заслуживали. Но мысли свои озвучивать не стал, взял ещё один пирожок с капустой, от него толку было больше, чем от всей этой болтовни. Димкина мать тоже помалкивала, она свояченицу свою не любила.

- Нефёдову можно позвонить, - задумчиво сказала тётя Света. - У него выход на директора филиала наверняка имеется.

- Так помер он, - радостно сообщил майор, проигнорировав предупреждающий взгляд жены. - Уже два дня как похоронили.

- Ну и дела, - Светлана Вадимовна тяжело вздохнула, - а вы-то на похоронах были? Этот-то не приезжал?

- Нет, - решительно сказала мать. - Повесился, и всё, чужой человек, посторонний. Мы его знать не знаем, до него и до похорон нам дела нет.

- Конечно, - согласилась тётя Света, только как-то неубедительно. - Так и есть, посторонний. А давайте-ка наливочки выпьем, а то вон, вино закончилось. Лёнька, где у тебя настойка-то? Ты ж любитель за воротник заложить.

У Димки зазвонил телефон, он взглянул на экран, поднялся.

- Спасибо, мама, и тебе, дядя Лёня, за еду, - сказал он. - Дела, опять Натаныч звонит.

- Хорошо, ты иди, Димочка, а мы тут ещё посидим, - мать подскочила, чуть ли не насильно вывела сына на лестничную площадку, захлопнула дверь. - Светка, ты дура, что ли? Этот не приезжал, язык без костей.

- Да я чего, я от неожиданности, - Светлана Вадимовна попыталась оправдаться. - Наконец-то старый козёл сдох, чтоб ему на том свете на костре вертеться. Хотя с институтом он мог бы помочь.

Вика оторвалась от телефона.

- А что не так с этим Нефёдовым? - спросила она.

- Не твоё дело, - шикнула на неё тётя Света. - Сиди вон в трубку свою пялься. Давай, Лёнька, разлей-ка по стопочке, помянем раба божьего Сергея. Ох они там встретятся, чую, весь ад взбаламутится.

Дмитрий завёл скутер, и не спеша поехал в сторону больницы. Уж больно мать суетилась с этим Нефёдовым, думала наверное, что он не знает ничего. А Димка знал, бабушка всё рассказала незадолго до смерти - и то, как отец его у Нефёдова водителем работал, и то, как пропал, когда сам Дмитрий ещё на свет не появился. Нефёдов тогда откупился от них, денег дал и машину купил. Бабка считала, что не просто так Сергей пропал, а потому что размолвка у него вышла с младшим сыном Нефёдова из-за Димкиной матери. Только после того случая Нефёдовский отпрыск в Америку свинтил, и больше здесь не показывался, а мать через два года вышла замуж за лейтенанта, который дело вёл, то есть за Леонида Петровича. Но это всё было делом прошлым, своего отца молодой человек только по фотографии знал, а Нефёдова не знал вообще, то есть видел несколько раз издалека и один раз вот недавно, совсем близко, но уже холодного и необщительного.

В патологоанатомическом отделении всегда было тихо. Герман сам разговаривал в полголоса, и от подчинённых того же требовал, и хотя здесь Димка бывал только по служебной необходимости, ну и когда подменял кого-нибудь, правилам общим подчинялся.

- В чём дело? - тихо спросил он у Петра Васильевича, врача-патологоанатома и по совместительству судмедэксперта.

Тот сидел, мрачно глядя на пустой стакан.

- Да лютует зятёк, чтоб его, - Пётр Васильевич Чуров приходился Самойлову тестем, но семейный авторитет свой отстоять не смог, - как чуял, что не надо лезть.

По словам врача, он пришёл в морг в воскресенье поздно вечером, и решил поработать - в пятницу привезли мужчину с ножевым ранением, он умер прямо в машине скорой, и следователь очень ждал заключение. Но почему-то сначала Чурову попался на глаза именно Нефёдов, которого родня забирала в понедельник. Покойника уже подготовили - обмыли, наформалинили и костюм приготовили. Во враче проснулся эксперт, который решил, что картина смерти неполная, он заново описал труп, разрезал его, взял несколько образцов на анализ, а тело потом аккуратно зашил - и всё это ночью, в полном одиночестве. Внешних признаков насильственной смерти эксперт не обнаружил, зато кое-что раскопал внутри, и в понедельник утром образцы вместе с заключением ушли в областную лабораторию на токсикологию. Там-то и выяснилось, что помимо формалина, в тканях мертвеца есть ещё кое-чего.

- Алкоголь - зло, - врач сплюнул, достал из ящика стола реторту и плеснул спирта в стакан. - Короче, теперь эксгумацию делать будут. Видишь какие дела, Муля, мастерство оно или есть, или нет, его не пропьёшь.

- Погоди, - Димка помотал головой, - как так получилось, что Натаныч знает, а отчим мой - нет?

- Так официальные-то документы только к вечеру будут, вот тогда и позвонят. Так что готовься, паря, следователь тебя обязательно вызовет.

- Чёрт, - выругался фельдшер, - твою мать.

- Её самую. Виталя-то, небось, в машине сидел?

- Ага.

- Хитрый, гадёныш. Ты бы тоже поумнел, один к телу не ходи, чем больше свидетелей, тем тебе спокойнее, сколько раз уже говорили. Герман, а ну иди сюда!

- Орать будешь - уволю, - высунулся из прозекторской Самойлов. - Увижу, что бухаешь на работе, вылетишь в два счёта, не посмотрю, что ты заслуженный. На пенсию пойдёшь, давно пора.

- Никакого авторитета, - Василич допил спирт, убрал реторту обратно в стол. - Видишь, неприятности у него. Нефёдова-то сжечь были должны, а в крематории хрень какая-то случилась, на день отложили, вот дочка и завелась евойная, мол, копайте и всё, нечего покойнику дольше времени лежать. Его и похоронили в гробе, значит, а теперича выроют. Свежий ещё. А куда его везти, как не сюда. Тебя чего вызвали-то, смена твоя в воскресенье с утра на сутки, в терапии?

- Ну да.

- Сдвинули. Короче, сюда приходишь в субботу вечером, подменишь Федю, он опять заболел до невменяемости, с полуночи у тебя травма, а потом с утра уже терапия, как положено, но до вечера. Митрошенков тебе два дежурства закроет. Так что если деваху свою куда в субботу пригласил, отбой. А теперь поехали в Девятое мая, там старуха окочурилась, Виталика нет, а я за руль не могу, - врач кивнул на стакан, - как выпью, ни-ни. Строго, ёпт. Натаныч, сколько нам полагается за старушку?

- По полтора косаря, - Герман вышел, вытирая руки полотенцем. - Участковый уже там, вас ждёт. За руль кто-то сесть должен, ну а этот деятель с тобой за компанию, чтобы глаза мне здесь не мозолил. Осмотрите, заказ получите, заберёте. И, Василич, чтобы никаких там поминок и прочей ерунды, одна нога здесь, другая тоже здесь, работы невпроворот, срезы Лямфельда будут готовы вот-вот, взглянуть надо. А то я в сомнениях.

- Слушаюсь, мой фюрер, - Чуров тяжело поднялся, - давай, холоп, готовь карету, а то барин гневается.

Когда садились в машину, Дима вспомнил, где слышал эту фамилию. У юриста, который завещание притащил, так фирма называлась.

- Василич, а Лямфельд - это кто? - спросил он.

- Да алкаш пропойный, лежит в хирургии, а что?

- Вроде слышал о нём, да не помню, где.

- Адвокатом раньше работал у бандитов, ну у братвы местной, Нефёдова того же от тюрьмы отмазывал раза три или четыре. А теперь вон, спился Семён Львович, скоро к богу своему еврейскому попадёт ответ держать, а там много всего накопилось. Ты сирену-то включи, а то едем как крадёмся.

Герман Самойлов отложил предметные стёклышки, закрыл окуляр микроскопа. Теперь все больше на компьютере обрабатывали, с цифровыми камерами, а он любил по старинке посмотреть, через хорошую немецкую оптику. Поднялся, и пошёл в хирургию. Пациенты в городской больнице лежали разные, кто-то мог позволить себе только тапочки из дома, а кто-то - отдельную палату и сиделку. Лямфельд даже тапочки не привёз, ходил в рваных носках и чужих шлёпанцах, но от этого он не переставал быть пациентом, и Самойлов относился к нему точно так же, как и к остальным.